За плечами Фабиана Канчеллары месяцы турбулентности. Теперь, когда его новый контракт подписан, и шумиха стихла, у него есть возможность спокойно готовиться к следующему сезону. Однако не на все вопросы еще даны ответы, и многих интересуют мотивы его поступков, совершенных осенью этого года… о смене своего окружения, об отношениях с бывшим боссом Бьярне Риисом, о бремени славы и о значении командного духа Канчеллара рассказал в интервью Basler Zeitung.

- Когда у Вас получается чаще бывать дома – во время сезона или в свободное от гонок время?

- Во время сезона это проще. Я приезжаю домой, могу там восстановиться, у меня есть время для семьи. Сейчас я перемещаюсь с мероприятия на мероприятие, а бывая дома, занимаюсь тем, чему другие обычно посвящают субботы и воскресенья. 6 января все начнется для нас заново – и до конца апреля у меня останется очень мало свободного времени.

- Утром Вы летите в Бельгию, чтобы принять приз от журналистов, возвращаетесь после обеда и вечером на стадионе Вы уже названы спортсменом года. Вам хватает времени, чтобы восстанавливаться в такие дни?

- У меня был отпуск в октябре, но вообще-то у меня чувство, как будто отпуска у меня не было. Это та цена, которую я плачу за успех. Все хотят чего-то от меня, от моих родителей, от моего детского тренера, желательно на трех или четырех языках. У меня совершенно нет времени на мою дочь. Другие же уже готовы вернуться к тренировкам.

- Вы самостоятельно договорились о прекращении сотрудничества с Saxo Bank с Бьярне Риисом. Спортсмены Вашего уровня обычно решают такие вопросы через менеджера. Вы согласны с впечатлением, что Вы не любите передавать полномочия своему представителю?

- Обычно я очень даже пользуюсь такими услугами, особенно когда речь идет о выступлениях. Если у меня есть цель, то я должен представлять всех – и команду, и швейцарский велоспорт, и швейцарский олимпизм. Но для таких событий, как смена работодателя или менеджера, для меня очень важен личный контакт – я могу чему-то научиться таким образом.

- Подобные вещи, наверное, отнимают у Вас очень много энергии.

- Скорее, больше времени, чем энергии. Стоила ли мне история с Бьярне титула Чемпиона мира в групповой гонке – не знаю, не могу сказать. Мои основные успехи пришлись на апрель, на Фландрию и Рубэ. Я больше не смог достичь того состояния, которое привело меня к этому триумфу. Трудно судить, чего мне стоили затраты энергии.

- Вам сложно говорить «нет»?

- Я усвоил, что мне следует этому научиться. Я не знаю, как это делает Роджер Федерер. Но у него все это, должно быть, отлично структурировано. Я даже не знаю, дает ли он интервью. До моего отпуска интерес ко мне был огромным. Один фотограф приехал из Лондона в Берн ради 15-минутной съемки, причем вечером. Я представляю, чего ему это стоило, и я не смог сказать «нет». Но в целом я здраво отношусь к тому, что меня донимают, и будут продолжать делать это.

- Вы недавно сменили менеджмент. Надеетесь на перемены к лучшему?

- Я провел десять лет с IMG, и все дела отлично решались. Но мне нужен глоток свежего воздуха, и я стремлюсь к тому, чтобы развиваться не только как велогонщик.

- Вы хотели разорвать это сотрудничество с Тура Швейцарии, как это преподносят в IMG?

- Нет, но я чувствовал себя там как человек с улицы, мне необходимо было сделать шаг вперед. Это был смелый шаг, но иначе я мог стать просто еще одним человеком в стопке.

- Не только Вы на это отважились: бывший глава IMG Армин Мейер работает в Вашем текущем менеджменте.

- Я не знал об этом, я не принимал его во внимание, каждый принял решение самостоятельно. У меня было время осознать, что там не было конкретной идеи как действовать дальше. Если у вас колет живот, то надо что-то делать, поэтому я подвел черту.

- Почему Вы приняли решение в пользу Pool Position?

- Потому что я считаю, что смогу получить там больше, чем в IMG, особенно после завершения карьеры. IMG ориентированы на американцев, и вряд ли для меня это было оптимальным решением.

- Долгосрочные планы…

- … Но это не значит, что я хочу уйти в ближайшие три года. Это новый шаг, новый путь.

- После Чемпионата мира Вы высказали свои мысли насчет того, что хотели бы в один прекрасный день стать главой команды.

- Было бы неплохо иметь свою собственную команду, но пока это мечты. Я еще не зашел так далеко, мое сердце все еще бьется для гонок, хотя иногда я воображаю, что руковожу первоклассными гонщиками, особенно когда тренируюсь по жаре.

- Вы серьезно изучили все альтернативы, или с самого начала было ясно, что Вы пойдете в люксембургский проект?

- Конечно, как это всегда бывает на рынке. Деньги важны, но не только они являются определяющим фактором. Гораздо более ценной оказалась уверенность в том, что моя рабочая среда сохранится в значительной степени.

- Почему то, что Вы перешли в люксембургский проект, было обнародовано так поздно?

- Это вторично (улыбается). До моего отпуска объявить об этом не получалось. Я мог бы подписать контракт раньше, после того, как получил письменное согласие Бьярне. Было интересно почитать то, что обо всем этом писали.

- Вы имеете в виду спекуляции…

- … Да, порой это вызывало улыбку.

- Это была какая-то тактическая игра?

- Нет, совсем нет, прозрачность очень важна для меня. В этом случае просто так получилось.

- Ким Андерсен – главная фигура в Вашей новой команде, но он был дисквалифицирован пожизненно как профессионал, дважды попавшийся на допинге. Что Вы скажете тем людям, у которых этот факт вызывает не самые лучшие чувства?

- На практике это никогда ни для кого не было проблемой. Для меня он всегда был очень значимым человеком, и я ставил его в некоторых случаях выше Бьярне и других спортивных директоров. Ким всегда говорит, что команда есть тогда, когда есть кто-то, кому ты можешь рассказать, что ты чувствуешь.

- Что это значит?

- Ким говорит, что гонщики должны обязательно сообщать, если у нас есть какие-то проблемы, например, проблемы с женой, или с родителями, или с кем-либо еще. Если это так, то он терпеливо пытается помочь найти лучшее решение. Все это помогает – даже если это ничего ему не приносит, даже если гонщик обращается к нему с вопросом, который не имеет такого уж значения. С ним мы можем поговорить, если у нас возникают проблемы.

- Следовательно, это не повсеместная практика.

- Проблемы есть у всех. Но мир сейчас устроен так, что другим выгодно, когда у кого-то возникает проблема, и они даже признаются, что живут под девизом: если у кого-то все идет так плохо, то это хорошо, потому что я могу извлечь для себя немного больше пользы. Ким всегда говорит, что мы не должны все время думать только о велоспорте, мы должны переключать мозги, развиваться. Не так уж много спортивных директоров, кто думает так же.

- Saxo Bank годами работал очень гармонично, а сейчас мы видим двадцать бывших гонщиков и работников в новой команде. Что привело к разрыву с Риисом?

- У Бьярне есть схема, четкое представление, как все должно работать. Кто хочет, тот живет по этой схеме, кто нет – может идти. Некоторым представился шанс пойти своим собственным путем, самореализоваться, а ему – делать все, что он считает правильным.

- Энди Шлек заявил люксембургской прессе, что его отношения с Риисом стали далеко не такими хорошими, как раньше. А что скажете Вы?

- Я не знаю, я с ним больше не контактировал.

- Между вами не осталось доверия?

- Я не могу сказать этого сейчас, пусть этот вопрос порастет травой. Для него, конечно, это все нелегко. Но он босс, он должен видеть, как работает команда. Я гонщик, на которого устремлены взгляды, для меня это так, и это имело не самое последнее значение.

- Почему?

- Контадор – это звучит хорошо, но что значил приход Контадора? Это было самое очевидное решение, если он (Риис) потеряет Энди. Я увидел, что все уходят, и понял – я остался один. Бьярне был моим боссом, я уверен, что он незаурядный человек, но что касается меня – он не должен меня винить.

- Он критиковал Вас в прессе…

- … Если он что-то хочет мне высказать, то должен сделать это прямо. Его не касается, что я созванивался с Марком Бивером в декабре. Это был мой личный разговор. Не думаю, что он всегда все мне рассказывал, следовательно, и я не должен был.

- Риис изменился за последние два года?

- Можно взять даже больший период. У него и до этого были паршивые годы. На самом деле, у него регулярно случались потрясения – дело Бассо, дело Шлека, его собственное допинговое признание, истории со спонсорами – один ушел, один обанкротился. С 2008 года все катилось вниз. Когда я оглядываюсь назад, все становится понятнее. Когда ты находишься на борту, то не отмечаешь такие события.

- По слухам, Ваш трансфер составил рекордную сумму денег – 3 млн. евро. А на самом деле?

- Бутылку хорошего вина (смеется).

- Вы сошлись на середине?

- Не важно, на чем мы сошлись. Учитывая его философию, Бьярне теоретически может не требовать платы за трансфер, он просто хочет выжимать из людей максимум. Конечно, ничего хорошего, когда я не приношу результатов. И не в моих правилах делать что-то наполовину. Так что это было бы плохо для обеих сторон, если бы я все еще гонялся за него.

- Он признал этот факт?

- Я не знаю, но мы договорились. Конечно, важную роль играл бизнес-фактор, и спонсоры не пришли в восторг. Но, когда я думаю обо всем, что сделал для этой команды, то чувствую, что сделал больше, чем заплатил.

- Давайте заглянем в будущее: в 2012 году в Лондоне будут разыгрываться олимпийские медали. В разделке золотая медаль у Вас уже есть. Выигрыш групповой гонки входит в число Ваших целей в среднесрочной перспективе?

- Это может быть целью, если я буду знать, что там за маршрут. Было бы здорово снова выиграть золото – будет ли их четыре, как у Сими Амманна, я не знаю. Для нас специфично выигрывать золото летних Игр, мы зимняя страна. Я даже больше хотел бы увидеть лондонский трек.

- Почему Вы говорите сослагательно?

- Потому что индивидуальная гонка преследования была исключена МОК из программы Игр.

- А часовой рекорд…

- Это цель, соответственно, это проект, который не должен быть спущен на тормозах, а должен быть хорошо спланирован и реализован.

- Что бы это значило для Вас, если бы Вы помогли Энди Шлеку выиграть Тур де Франс-2011?

- В 2008 году мы выиграли Тур, с Састре. Мы всегда помним, что сделали нечто очень значительное, что без нас победа Састре не была бы обеспечена. Но для Энди, даже для Фрэнка, это будет нечто другое, более личное. Поэтому я был бы чрезвычайно счастлив быть частью этого успеха, прибыть на Елисейские поля с абсолютным победителем на колесе, с мурашками по коже.

- Опыт «мурашек по коже» передает все очарование велоспорта?

- Опыт помощи товарищам по команде иногда лучше, чем выигрывать гонку, и когда ты находишься в гонке или вне нее, то это очень хорошо ощущается. Я не хочу это пропустить. Стюарт О’Грейди никогда не забывает, что я сделал для него в 2006 году. Я был в отличной форме, выиграл разделку на Чемпионате мира. Я приехал на Züri-Metzgete, свою родную гонку, и, опустив голову, провел эту гонку для него (О’Грейди занял второе место, Канчеллара – пятое, прим. пер.). Он сказал мне, что это было настолько прекрасно для него, что для него никто ничего подобного не делал. Такие слова нельзя купить ни за какие деньги.

Cancellara: «Wenn der Bauch beisst, muss man handeln»

Micha Jegge, Philipp Rindlisbacher