schmalz. Насколько сильная тяга воздуха создаётся за Кавендишем?

Фаррар. К сожалению, не такая большая, как мне нравится (смеётся). Это зависит от спринта. Действительно трудно сидеть здесь сейчас и говорить, что « должно быть точно вот так», потому что на дороге так много вариантов. Вы знаете, я думаю, слишком часто в этом году я заканчивал спринт как раз позади Кавендиша. Много раз получалось, что я обходил двух или трёх гонщиков сзади и потом финишировал вторым за ним. Это как раз то, что нужно проработать – начинать спринт впереди. Думаю, продолжая совершенствовать наш развозящий поезд, мы сделаем большой шаг в этом направлении.

schmalz. Непременно. А что насчёт жалоб «Коламбии» о том, что они должны были контролировать гонку на протяжении всего Тура в этом году? Они выигрывали этапы, они были впереди, а потом они выражали недовольство, что « все от нас ждали, что мы будем контролировать гонку». Кажется совершенно очевидным, что, конечно, нужно брать управление на себя, если выигрываешь все этапы.

Фаррар. Да, это так и есть. Вы видели, что мы также брали на себя ответственность. На каждом этапе, который должен был завершиться массовым спринтом, у нас были гонщики, задающие темп впереди с самого начала. Как только уходил отрыв, наши парни работали в вертушке. Мы не отказывались от ответственности, хотя у нас также были планы на генеральную классификацию. Поэтому для контроля гонки мы не могли использовать восемь человек, ведь у нас был Брэд (Виггинс) и Кристиан (Ванде Вельде).

schmalz. Брэд и Кристиан в данном случае оттягивались назад и не могли тебе помочь.

Shen. На что это было похоже, когда на Елисейских Полях в Париже Дэвид и Кристиан вышли вперёд, их гонка была закончена, и они везут тебя. 

Фаррар. Это было великолепно. К сожалению, мы немного ошиблись, я думаю, из-за неопытности. 

schmalz. Можем мы поговорить об этом последнем повороте? Я не знаю, видел ли ты запись, произведённую сверху, но создалось впечатление, что когда Джулиан прошёл поворот, он просто погасил твой импульс на ускорение. Был как раз тот угол, и потом выглядело так, что Джордж Хинкепи начал спринт из той точки, в результате подрезал тебя, а потом - Реншоу и Кавендиш…

Фаррар. Но вот такой он и есть, спринт на Елисейских Полях. Это в самом деле спринт до того поворота, а потом ты не можешь набрать большого преимущества, так что это борьба за поворот, и они выиграли этот спринт. Мы рискнули. Если бы мы были первыми на повороте, была бы другая история. Но мы не были. 

schmalz. Это был вопрос 10 ярдов (9,14м) или около того.

Фаррар. Вот так это всё и происходит.

schmalz. Вы обычно что-нибудь говорите после спринта? Не похоже, что спорите или дерётесь. Конечно, вы поздравите друг друга, но вы обычно делитесь советами с кем-нибудь – почему ты сделал то, как ты сделал это – с другими гонщиками, не обязательно из своей собственной команды? Типа того: « Вау, Марк, как это получилось?» Или ты очень сдержанный ?

Фаррар. Я бы не сказал, что мы сдержанные, но мы не садимся вместе и не анализируем спринт каждого. Я общаюсь с каждым, но мы не спорим после гонки. Если кто-то сделал что-то, что может быть немного опасным, можно что-нибудь ему сказать, но по большей части мы не разговариваем много после спринтов. На следующий день можно сказать: «Хорошая работа, поздравления».

schmalz. Предполагаю, что ты обычно различаешь, когда кто-то делает что-то довольно опасное или сумасшедшее в спринте, так как эмоции захлёстывают, особенно на ранних этапах Тура. Многие из тех, кто в другой ситуации не испытывают необходимости в спринте, начинают в нём участвовать. Все свежие, все хотят рискнуть и неожиданно рядом с тобой появляются парни, которые обычно в спринт не вовлечены. Они делают ошибки, падают. Когда они совершают что-то особенно вопиющее, что предпринимаешь ты? Ты обращаешься к ним после всего, говоришь : «Что происходит? Ты не знаешь правил?»

Фаррар. Я могу сказать, если случается что-то действительно плохое. Я не их тех, кто много кричит и вопит. Я пытаюсь понять суть…

schmalz. Ты не бодаешься головой?

 Фаррар. Каждый имеет право на гонку. То, что я спринтер, который выигрывал, не означает, что я автоматически получаю право полной свободы. Все имеют право быть там, в этом и состоит массовый спринт. Это всегда хаос. В этом его суть. Когда говоришь, что кто-то совершает что-то опасное, в 99 процентах случаев это происходит неумышленно. Просто массовый спринт хаотичен, единственное, что у тебя есть – это шанс. Иногда ты не осознаёшь, что просто уложил кого-то на заграждения. (Смеётся). Такое случается. Это часть игры. Мы все это понимаем. И поэтому мы не держим зла, или чего-то подобного. 

schmalz. Какой ты спринтер? Можешь ты подвинуть кого-то плечом, или ты просто ищешь пространство, куда стараешься пробиться?

Фаррар. Я бы не назвал себя чересчур агрессивным спринтером.

schmalz. Потому что ты можешь дать Кавендишу 4 или 5 ярдов (3,5 – 4,5м)

Фаррар. Не  думаю, что я очень рискую , но в тоже время в каждом спринте есть определённое количество агрессивной напористости.

Shen. Был ли момент, когда нужно было доказать, кто ты есть, когда ты был новичком? Был ли момент, когда парни проверяли тебя? «Давайте посмотрим, сможем ли мы вытолкнуть этого типа с дороги?» Как в тюрьме. (Смеётся).

schmalz. Накладываем тюремный ракурс. Посмотрим, как это работает.

Фаррар. Это точно – как только ты выигрываешь больше гонок и оказываешься более известным, становиться немного легче, потому что люди тебя уважают. Они дают тебе немного больше дополнительного пространства, чего  не получаешь, когда ты новенький. Это, в самом деле, процесс завоевания уважения других спринтеров и он занимает какое-то время.

schmalz. А был ли особенный случай, который запомнился, когда кто-нибудь из гонщиков просто толкал тебя, пытаясь пробиться.

Фаррар. За весь сезон был одна настоящая стычка в массовом спринте, когда Наполитано попытался свалить меня на гонке Franco-Belge (где Фаррар выиграл). По-другому бывает…опьянение моментом, решения принимаются за доли секунды. Если бы было время хоть немного подумать, то не всегда смогли бы….

schmalz. Не я подсказывал, что говорить, но думаю, у Наполитано не слишком хорошая репутация среди других спринтеров. Думаю, они не слишком радуются, когда он подвергает опасности их возможность зарабатывать на жизнь, потому что он немного более безрассудный, неосторожный по сравнению с другими спринтерами. 

Фаррар. Он может быть таким. Это одна из неизбежный вещей. Мы должны заниматься своим делом изо дня в день, а не три раза в году. 

 schmalz. Завтра другая гонка!

Фаррар. Точно. Всегда есть неписанная граница, которую ты не должен пересекать. Время от времени парни подталкивают локтями к её краю. 

schmalz. Как думаешь, насколько долго ты останешься в своей спортивной сфере? Какая у тебя цель в области спринта? Ты планируешь продолжать и стать гонщиком классиком? Собираешься сделать такой переход? Какие у тебя планы, пока ты остаёшься спринтером?

Shen. Ты бы мог выигрывать трёх- или четырёхдневные гонки тоже.

schmalz. Если ты будешь достаточно хорош на разделке в прологе, ты сможешь выиграть те трех- и четырёхдневные гонки.

Фаррар. В общем, если не будет сложных горных этапов или длинных разделок, я бы мог быть претендентом на генеральную классификацию. Не думаю, что нужно всё раскладывать для себя по полочкам – «я собираюсь быть классиком», или «я собираюсь быть чистым спринтером». Я думаю, можно быть и тем, и другим. Только ты должен разбить сезон на периоды и сказать: « ОК, сейчас я начинаю работать на Классики». Это легко, потому что они проходят в одно время. Ты работаешь всю зиму с этой мыслью, а затем, после Париж-Рубэ берёшь небольшой перерыв и пересматриваешь свои цели, фокусируешься больше на спринте. 

schmalz. Что-то типа плана Тома Боонена/Тора Хушовда?

Фаррар. Они – лучшие примеры того, как можно преуспеть и в том, и в другом.

schmalz. Я сказал это потому, что у них тот же тип физической формы, что и у тебя. Ты крупный, силовой тип спринтера, тогда как ты же не надеешься, что Кавендиш хорошо проедет Париж-Рубэ из-за своих габаритов. Он может, но он не тот крепкий тип гонщика Северных Классик.

Фаррар. Я думаю, Кав достаточно хороший гонщик, который, наверное, в достаточной степени готов к любой гонке, за исключением высоких гор, но, да, такие гонки ( классики) подходят гораздо более массивным парням, которые не будут слишком сильно подпрыгивать на брусчатке.

schmalz. А ты слышал ,что Кавендиш – отличный танцор?

Фаррар. Я слышал, что он специалист по бальным танцам.

schmalz. Он чемпион по бальным танцам ! 

Фаррар. Он очень лёгок на подъём.

schmalz. В профиль он кажется таким маленьким,  так далеко вытягивается над своим велосипедом – его подбородок находится почти над передним колесом, когда он начинает спринт. Думал ли ты о том, чтобы перенять такую позу? Или обдумывание лучшей позиции перед тобой никогда не вставало, ты просто участвуешь в спринте?

Фаррар. Мы немного поиграли с изменением позы, но ведь частью это зависит от формы тела. Да, он ложится очень низко, но он более компактный, так что (с точки зрения аэродинамики) площадь сопротивления потоку воздуха у него меньше. 
На паре кадров, где был изображён вид группового спринта спереди, это было хорошо видно, многие на это указали. Там же были и мы с Бооненом, и все говорили что-то типа: « О, вы только посмотрите, насколько ниже расположен Кав». Ну да, но его велосипед на 4 или 5 дюймов короче наших. Как бы я ни старался, я не смогу находиться в такой же позиции, что и он. Даже если я положу голову прямо на руль, я всё равно буду выше него. Понятно, что для него такая посадка хороша. Но ты должен найти ту технику и посадку в спринте, которая будет наилучшей именно для тебя. 

schmalz. А какая мощность у тебя в типичном спринте?

1  2  3