Как была выиграна Джиро д’Италия? Этим вопросом задаются многие, ведь победителем стал гонщик, который никогда в своей жизни не выигрывал многодневок и никогда не боролся даже за подиум Гран туров. Мы все видели, что происходило на этапах, как разворачивалась борьба, но как обстояли дела за кулисами, о чем думали, чего ждали, что предвидели непосредственные участники событий? Нордически-спокойный Райдер Хесьедаль не спешит откровенничать, однако его товарищ по команде и сосед по комнате Кристиан Ванде Вельде, один из кузнецов этого потрясающего успеха, куда более многословен, и в своем интервью Velonews он рассказал, как шла к победе вся команда Garmin-Barracuda во главе со своим капитаном. 

- Что значит победа Хеьесдаля теперь, когда у тебя была неделя, чтобы осмыслить ее?

- Это действительно нечто грандиозное. Я помню, как на последней разделке наш водитель автобуса, почти волшебник, когда речь идет о технике, устроил нам телевизор, по которому мы могли смотреть гонку в автобусе. Мы все кричали, прыгали и сходили с ума. Но, по правде говоря, у меня не было никаких эмоций, когда он выиграл. Я не знал, что делать. Я не знал, смеяться мне или плакать. Это было так сюрреалистично.

- Ты делил комнату с Хесьедалем во время Джиро, вы говорили о победе?

- Нет, мы никогда не говорили об этом. Мы не хотели сглазить. У нас была феноменальная первая неделя, мы выиграли командную разделку и завоевали розовую майку. Груз давления упал с наших плеч. К концу Джиро мы все думали: секундочку, а ведь мы можем сделать это. Звезды стали сходиться. Моя форма шла по нарастающей, Питер (Стетина) ехал просто поразительно. Большие парни из Garmin много работали задолго до того, как включались телекамеры. Все просто работало на 100 процентов в нашу пользу, как будто бы это было нашей судьбой.

- Но сейчас ты уже осознал, что Хесьедаль выиграл Джиро?

- Не знаю, может, на осознание этого потребуется еще десять лет. Это слишком сюрреалистично и слишком ново, чтобы даже думать об этом. Это как будто бы ты окружен детьми, которые растут. Когда ты с ними каждый день, ты этого не замечаешь, но если ты не видел их четыре месяца, то тогда понимаешь, как сильно они изменились. Вот такой стала эта победа на Джиро для нас. Напоказ мы никогда не заявляли, что можем выиграть Джиро. Мы приехали не с таким настроем. Мы приехали за победой на командной разделке и за несколькими этапами, и, возможно, с мыслью, что Райдер может проехать хорошую Джиро. Но выиграть? Никто не захочет водрузить на себя такое давление.

   Райдер Хесьедаль: «Я был очень уверен в себе. Я очень верил в свои способности, базируясь на том, что я показывал на нескольких последних Турах. Я был уверен, что проеду хорошую гонку. Но никогда нельзя знать, насколько хороши будут другие претенденты, и я понимаю, почему. Я никогда не выигрывал Гран туров и даже не был в пятерке сильнейших. Но в то же время ты не хочешь накладывать какие-то границы на себя. Я был открыт на протяжении всей гонки. И теперь, возможно, некоторые люди, дважды подумают обо мне».

- Райдер казался очень спокойным на людях, а как он справлялся с нервами внутри автобуса?

- Мы действовали так, как будто ничего особенного не происходит. Каждый день мы просто выходили и ехали свою гонку. Я жил с ним в одной комнате. Мы болтали перед сном, смотрели телевизор или читали, но старались вести себя так же, как на любой другой велогонке. Мы просыпались: «Эй, как спалось?» - «Спалось хорошо, эй, пошли гоняться на наших велосипедах!». Это было сюрреалистично. Мы видели, как растут ожидания по ходу гонки, но мы не решались озвучить их. Мы оба знали, что это возможно, но не хотели обсуждать это. Мы сохраняли голову холодной. Именно поэтому у нас было так много успешных этапов.

- Когда ты действительно начал верить, что он может выиграть Джиро?

- Это было в день отдыха в понедельник. Мы прошли два горных этапа относительно невредимыми. День под дождем был не лучшим его днем, у него были механические проблемы, он чувствовал себя неважно, потому что было сыро и холодно. Но если это был его плохой день – и он потерял всего 30 секунд? Я начал думать, что, возможно, мы далеко пойдем. Потом на этапе до Фальцеса мы весь день были впереди, но вообще не скатывались в красную зону. Я посмотрел на Райдера и сказал: «Сейчас мы идем очень быстро!», а Райдер был непосредственно впереди. И тогда ко мне пришла уверенность. Потом на Пампеаго я сказал: «Не делай ничего безумного, не атакуй, только если ты не будешь уверен, что отыграешь время», и он атаковал, именно в тот день, когда все думали, что он потеряет время. Но потом в субботу, на Стельвио, мы его потеряли.

- Казалось, что последний подъем на Стельвио очень похож на то, с чем Кэдел Эванс столкнулся на прошлогоднем Тур де Франс, когда Энди Шлек атаковал на Галибье, и Кэдел должен был выбирать это время, чтобы спасти Тур…

- Это была точная копия. Это та же самая работа, которую он вынужден был делать в последние 15-20 минут этапа: та же протяженность, та же эпичность, такие же люди разваливали группу. Это была точная копия того, что сделал Эванс, чтобы выиграть свой Тур в прошлом году. Практически во всем.

- Ты был великолепен на том этапе. Каково это – ехать в Стельвио впереди с розовой майкой на горизонте?

- Я запомню этот день на всю свою оставшуюся жизнь. В тот момент ни с кем уже не было товарищей по команде. С этого момента каждый был сам за себя, и Райдер повел их за собой. Я был в четырех минутах впереди, в отрыве, когда меня отозвали, сказали, чтобы я ждал. Казалось, что пелотону понадобилось четыре часа, чтобы настичь меня. Группа за группой пролетали мимо, включая и ту, в которой был Де Гендт. Питер (Стетина) проделал отличную работу в долине. Он просто отдал все свои силы. Так что я сменил его на Бормио и был впереди до тех пор, пока мог. Я считал каждый метр и вылетел тогда, когда оставалось 8,6 км до финиша.

- Этот этап был решающим – все было поставлено на карту – и вроде бы Liquigas и «Катюша» хотели прессинговать Райдера, так что вам действительно пришлось взять быка за рога?

- Не было выбора. Когда я закончил, ни с кем не было товарищей по команде. Они действительно пытались сбросить нас в долине. Но потом никто ничего не делал, и Де Гендту удалось отыграть какое-то время. Liquigas так много работали до этого – и они растеряли все свои патроны. «Катюша» пыталась прессинговать Райдера. А у меня был очень, очень хороший день, и знал, что это день, когда все имеет значение.

- Расскажи, каково это было – вести свою игру на самом эпическом этапе Джиро, когда шла борьба за розовую майку?

- Это было как: «о черт, это происходит на самом деле!». Ты страдаешь, но в действительности ты уже не страдаешь. Ты буквально мертв. Ты тянешь так, как только можешь. В такой ситуации оказываешься нечасто. Я никогда этого не забуду. Это один из ярчайших моментов в наших карьерах.

- Что значит эта победа для Garmin?

- Это что-то непостижимое. Когда мы начинали в 2008 году, в тот момент мы даже не думали о том, чтобы когда-нибудь выиграть Гран тур. Это действительно лакмусовая бумажка для чистого спорта, это показатель, как далеко зашел такой спорт. Это здорово и для нашей команды, и для нашего спорта в целом. Мы бы никогда не подумали, что такое возможно. Вот куда пришел наш спорт.

- К чему пришла команда с 2008 года? Я помню, как ты однажды рассказывал мне, что, после того, как ты взял розовую майку в Палермо, команда оставила тебя, и тебе пришлось брать такси, чтобы доехать до отеля…

- Этим все сказано – какой команда была в тот момент. Мы были так далеки в своих соображениях от того, что мы делали. У немногих из нас на тот момент был хоть какой-то опыт. Возвращаясь в 2008 год, тогда большинство из нас стремились лишь финишировать на этапе день ото дня. На этот раз мы выиграли Джиро. Это совершенно разные вещи: быть впереди вместе с командой и бороться за генерал.

- Алан Пейпер сказал, что на этой Джиро у Garmin впервые был реальный план на генеральную классификацию – в то время как на других Гран турах все было больше в стиле «давайте надеяться на лучшее и посмотрим, что будет». Это правда?

- Это на 100 процентов так. Эта команда всегда была открытой, каждый сам за себя, каждый гонщик получал свой шанс. На этот раз мы ехали с одним лидером. И я счастлив, что я был там, чтобы помогать ему.

- Все говорят о том, насколько Райдер невозмутим. Ты когда-нибудь видел его нервничающим или паникующим за кулисами?

- Ни разу. В комнате мы держались как могли. В автобусе был позитивный настрой. Самым стрессовым днем для него был тот, когда Рамунас отдал майку Малори. Это был один из самых сложных моментов, потому что даже если мы не потеряли время по отношению к остальным, мы потеряли майку, а она должна была быть у Райдера. Но мы получили ее на следующий день, я оставил его всего за 800 метров до финиша, что сделало обладание розовой майкой еще слаще.

- Как все было в день финальной разделки? Вероятно, не очень помогает делу проснуться и узнать, что дистанция сокращена на 1,8 км…

- Это так по-джировски. Мы были счастливы уже потому, что нам не надо было соревноваться с итальянцами, потому что – кто знает, что могло бы произойти. Райдер словно надел маску. Мы не хотели его особо тормошить. Я сказал ему несколько слов, но к тому моменту в его активе уже были отличные разделки, так что говорить особо было нечего. И если Райдер проехал разделку всей своей жизни, то я не знаю, что сказать о Пурито. То, как он ехал – это было какое-то безумие. И Райдер знал больше, чем кто-либо другой, что он не может считать, что победа у него в кармане.

   Райдер Хесьедаль: «Я знал, что должен проехать разделку всей своей жизни, чтобы выиграть Джиро. На самом деле я чувствовал себя некомфортно, пока не сел на велосипед. Однако едва я выехал на трассу, как почувствовал, как хороши ноги, я знал, что они хороши. Я просто старался оставаться сфокусированным и ехать свою гонку. Я был готов к этому. Я был счастлив быть там и ехать ради этой цели. После утренней разведки этапа я знал, что мои ноги хороши, и это все, что мне было нужно».

- Как ты думаешь, что значит эта победа для Хесьедаля?

- С этого дня его жизнь изменилась. Он победитель Джиро. Он в книгах рекордов. Теперь все будут смотреть на него по-другому. Я помню, что когда я был ребенком, у меня был постер с Энди Хемпстеном в моем школьном шкафчике, когда он выиграл Джиро. Это похоже на то, что случится с Райдером. Я надеюсь, что это первый из многих успехов для него.

   Райдер Хесьедаль: «Когда я пересек финишную черту, все было каким-то нереальным и даже подавляющим. Я думал, что смогу посмотреть на часы и даже высчитать разницу во времени, но усилие было таким гигантским, что я не мог даже смотреть прямо. Люди вокруг объясняли мне, что я сделал. Это было чем-то безумным. Это было огромной радостью и огромным облечением, когда я финишировал и выиграл. Это был квест, который я проходил день за днем, шаг за шагом. Все это очень трудно объяснить, и я как будто был в состоянии сна, когда стоял на подиуме, получал розовую майку и кубок. Сейчас я чувствую все намного реальнее: пыль осела, и я победитель Джиро д’Италия».

- Что было ключевым фактором его победы?

- Спокойствие. Честно говоря, на нас не было никакого давления, и это роскошь. Когда ты стартуешь с верной ноги, проще на этой верной ноге остаться. Мы просто всегда были способны оставаться впереди. Не было ни одного момента, когда бы мы впадали в панику, или нам надо было наверстывать потерянное время. Это ключ к потрясающей гонке. И он был способен делать то, чего люди от него не ожидали. Он был оппортунистом и использовал свою роль аутсайдера по максимуму. 

- Вы были удивлены, что Скарпони и Бассо так и не пошли в решающую атаку? Все этого ждали, но этого так и не произошло.

- Большим сюрпризом было то, насколько были хороши мы сами. Я продолжал думать: «О боже, сегодня они бросят на нас все силы». Но они этого так и не сделали. Однажды я сказал Райдеру, чтобы он был готов к большим атакам, и он ответил мне: «Мы сильнейшие в пелотоне». Даже на Мортироло я ждал, что все они свернут нам шеи. Но именно тогда я понял, что все эти ребята были просто мертвыми. И я понял, что у них просто нет сил, чтобы атаковать Райдера.

- Насколько большим сюрпризом или угрозой был Де Гендт? Он пришел из ниоткуда и чуть не выиграл Джиро.

- Честно говоря, тогда мы испугались больше всего. Я знал, насколько он силе и как он хорош в разделке. Даже на той последней разделке, когда у нас был перед ним запас времени, я думал, что есть такая вероятность, что он сможет выиграть Джиро. Когда он атаковал на этапе до Стельвио, было страшно. Он всегда был где-то рядом, все время восьмой, девятый, одиннадцатый. Де Гендт все время был рядом, и вот он уезжает прочь, и для каждого из нас это было вроде «о, черт!». Я не думаю, что когда Джиро начиналась, он ожидал, что окажется на подиуме. Я уверен, что он сам был приятно удивлен, что оказался там.

   И есть еще одна вещь, о которой мы не говорили, но я хочу добавить. Мы ехали Джиро, будучи меченными, и это очень важно. Мы чувствовали, что люди не слишком уважают нас и не ценят, как много мы работаем в голове пелотона от старта до финиша. Итальянцы не оставляли нам места в пелотоне. У нас была масса стычек: итальянцы все время пытались вытолкнуть нас с дороги. Я могу понять – это их гонка. Это было так же, как колумбийцы прессинговали нас на Туре Колорадо. Я знаю, это их гонка, но все было совсем не так, как в наш первый год в Европе. Эта метка была поставлена на нас, и это помогло нам выиграть эту Джиро.

Q&A Vande Velde: ‘We raced the Giro with a massive chip on our shoulders’

By Andrew Hood