Вчера (3\03\11) президент UCI Пэт МакКуэйд встретился с делегацией Международной Ассоциации профессиональных велогонщиков (AIGCP), в которую вошли Харольд Кнебель (Messrs Harold Knebel), Патрик Лефевр и Бьярне Риис. Поводом для встречи послужили продолжающиеся разногласия по поводу отмены радиосвязи во время гонок.Противники отмены использования радиосвязи прежде всего говорят о том, что безопасность гонщиков окажется под угрозой. МакКуэйд заверил, что UCI свяжется с организаторами и комиссарами гонок, чтобы удостовериться, что вопросу безопасности гонщиков будет уделено особое внимание, но останавливать постепенную отмену радиосвязи в UCI не намерены.

   Один из самых известных и уважаемых гонщиков пелотона, не нуждающийся в особом представлении, Йенс Фохт, опубликовал открытое письмо, в котором выразил своё мнение по поводу отмены радиосвязи.

Дорогие болельщики велоспорта.

   Во время продолжающейся дискуссии по поводу запрета на радио было высказано множество разных точек зрения.

   По различным причинам я на 100% за радио. Самый важный аргумент, с моей точки зрения, это безопасность, не только для гонщиков, но также и для массы людей. Позвольте мне привести один-два примера.

   В прошлом году на гонке андеров во Франции один из зрителей проигнорировал все правила и поехал на своей машине по трассе в противоположном ходу гонки направлении. Обычно в таком случае происходит следующее: директор гонки передаёт сообщение по «radio course», официальному коммуникационному каналу, связывающему организаторов гонки, UCI и спортивных директоров команд. Все спортивные директора по радио немедленно передают сообщение гонщикам, чтобы предотвратить инцидент, который потенциально может иметь фатальные последствия. На той французской гонке для андеров радио было под запретом. Поставьте себя на место любого спортивного директора, который знает, что навстречу пелотону едет автомобиль. Но спортивному директору не позволили подъехать к гонщикам своей команды, чтобы предупредить их. Всё, что он может делать – это сидеть и ждать и, возможно, думать, что он скажет родителям своих подопечных, если их собъёт машина. Потому что случилось именно так – автомобиль сбил молодого голландского гонщика, который после этого пролежал в коме три недели. Каждый, кто присутствовал на той гонке, понимал, что этот инцидент можно было предотвратить, если бы у гонщиков были наушники и радиосвязь.

   А сейчас я спрашиваю вас: кто-нибудь из тех, кто «желает, чтобы велоспорт был более захватывающим», был в больнице, посмотрел на этого молодого человека, объяснил его плачущей матери, почему нам так необходимо продолжать работать над запретом радиосвязи в гонках? Я не думаю.

   Другой пример, уже из моего собственного опыта. Два года назад я упал и сильно разбился на Туре, тогда, когда ехал в отрыве. Пока я лежал там, истекая кровью, возник большой переполох – машины, врачи, пресса и т.д. По крайней мере, половина дороги была заблокирована. И помните, что 150 гонщиков продолжали спускаться по этой дороге со скоростью 80 км\ч. К счастью, спортивные директора имели возможность предупредить гонщиков. Можете представить себе, что большая группа гонщиков, которые летят на спуске, пытаясь сократить время и добрать едущих впереди, выскакивают из-за угла, не имея представления о том, что происходит, и видят, что полдороги заблокировано машинами?!

   Позвольте мне теперь спросить у вас: разве этих двух историй, только этих двух, недостаточно, чтобы прекратить дискуссии? Если бы падение закончилось для меня смертью, кто из вас, считающих отмену радио великолепной идеей, поехал бы в Берлин и объяснял моим шестерым детям, что это было правильное решение, а папа стал просто несчастной жертвой в такой важной битве за большую драматичность велоспорта?

  Это ещё не всё. Может кто-нибудь объяснить мне, как мы привлечём спонсоров, если мы возвращаем наш спорт в каменный век? Вот эпизод: два года назад Анди Шлек прокололся за пять километров до финиша. К счастью, у нас было радио, и мы предупредили Бьярне Рииса, который смог привезти Анди новое колесо, не теряя времени. Более того, команда подождала Анди, и мы смогли вернуть его в пелотон, сохранить его белую майку и второе место в генеральной классификации. Все были счастливы – Анди, команда, Бьярне и спонсор. Теперь я расскажу вам ту же самую историю, но без радио. Анди прокалывает колесо, но об этом знает лишь один гонщик. Стоит шум из-за болельщиков, гонщики других команд продолжают гонку, Анди поднимает руку, сигнализируя как положено, что у него прокол. Другие команды замечают, что Анди нет рядом, и начинают ехать быстрее, и ещё быстрее. Когда Анди получает новое колесо, с ним рядом лишь один гонщик, который помогает ему вернуться назад. Анди теряет свою белую майку и второе место, финиширует 9-м в общем зачёте, Бьярне расстроен, спонсор тоже. В конце концов, спонсор может даже принять решение о завершении проекта и сворачивании команды. Спасибо запрету на радио. Конечно, я преувеличил, но я хочу донести мою точку зрения.

   Ещё один городской миф, что отрыв без радиосвязи имеет больше шансов – никогда не слышал большей чепухи, чем эта. У меня есть преимущество говорить от обеих сторон – я часто уезжал в отрыв, и мне нравится, что в этом случае есть радио, чтобы получить поддержку из командной технички, несколько подбадривающих слов, и точную информацию, какие команды преследуют меня, и со сколькими гонщиками. Благодаря этому я могу распределять свои силы, так как знаю, что происходит в пелотоне. Если я выигрываю гонку из отрыва, то потому, что я был сильным, в хорошей форме, мучился как сумасшедший, работал изо всех сил – неужели кто-нибудь думает, что радио может заставить меня ехать быстрее?

   Насколько я знаю, каждая протуровская команда платит 150 000 евро в год за лицензию. Посчитайте сумму за 18 команд. Можно надеяться, что при такой сумме должна быть заинтересованность, чтобы и команды и гонщики были довольны.

   Всем тем «фанатам вчерашнего дня», «фанатам традиций» - люди, о чём вы все говорите? Вы действительно хотите вернуться во времена Жака Анкетиля? В то время, когда Тур де Франс была скромной маленькой гонкой, где участвовали гонщики Франции, и, может быть, ещё Бельгии и Италии. Её освещали где-то 25 журналистов. Затраты на каждый последующий выпуск гонки были больше, чем доходы. Вы этого хотите? Потому что такими мне видятся традиции.

   А журналисты, поддерживающие запрет радио – о чём говорите вы? Как вы даже осмеливаетесь влиять на наши рабочие условия? Разве мы, гонщики, даём вам советы, как делать вашу работу? Мы что, требуем запретить вам использовать сотовые телефоны и лэптопы? Мы что, хотим, чтобы вы «жили более интересно и спонтанно»?

   И, наконец, организаторы гонок, которые согласны с запретом радио – о чём говорите вы? Разве я говорю вам, чтобы вы не использовали мобильные телефоны во время гонки? Нет. Так что даёт вам право требовать от меня отказаться от средств коммуникации? Если вам нужен более драматичный велоспорт, у меня есть кое-какие идеи: уберите тупые, длинные этапы, не допускайте, чтобы мы мучились три или четыре дня подряд в высоких горах, не создавайте нам неделю скучных, супердлинных и плоских этапов. Почему бы не обсудить внедрение круговых этапов, где болельщики могли бы нас видеть больше, и это был бы дешевле и легче для телевидения, и там было бы безопаснее ехать без радио.

   Почему мы не можем договориться об открытой коммуникации, доступной для всех, как в Формуле-1? Это привлечёт людей, и спорт докажет свою современность и глобальность. Все, кто имеет отношение к миру велоспорта – болельщики, организаторы, спонсоры, гонщики, UCI, средства массовой информации – согласны, что в данный момент у нас серьёзные проблемы. Так давайте поговорим и найдём решение проблем, которые мы создали сами себе.

Йенс.

An open letter from Jens Voigt\cyclesportmag.com