Крис Фрум

(с Девидом Уолшем)

ПОДЪЕМ

“Взобравшись на тяжелую гору, осознаешь, что есть еще множество гор, на которые только предстоит взобраться”

Нельсон Мандела

    Моим товарищам, за их тяжелый труд и преданность делу. За помощь в достижении моих надежд. Маме и Мишель, за нескончаемую мотивацию.

- Часть первая - Африка -

- Глава 1 -

(продолжение)

    Я рос в доме за пределами Найроби, в двадцати километрах на юго-запад от города, в престижном предместье под названием Карен. Самым известным обитателем этого района была Карен Бликсен. И, несмотря на некоторые споры, большинство придерживается мнения, что местность названа именно в честь датчанки, которая вышла замуж за своего кузена, приехавшего в Кению работать на кофейной плантации.

   Детство

    Дома вокруг были представительные, элегантные и уединенные за счет широких подъездных дорог и крепких ворот. В книге «Из Африки» Карен Бликсен описала этот край, в котором я вырос, такими словами: «Африка очистилась вплоть до шести тысяч футов, как сильный и благородный континент». Она была права относительно земли, но то, что было построено на ней, и те, кто живут в городе, — совсем не африканское.

Карен Бликсен

    Карен был, преимущественно, населен британцами, но последние десятилетия сюда перебралось жить много американцев, немцев и японцев. Несколько человек из перспективного черного среднего класса проживают здесь, но это место прежде всего — колония богатства, анклав, защищенный от беспорядочно растущего города и его огромных трущоб.

Типичный домик в Карене

    Мои ранние воспоминания в основном касаются нашего большого дома в Карене, который назывался Ветреный Утес. У нас был славный, приличного размера, дом. У меня была собственная спальня, как и у моих двух братьев, Джонатана и Джереми, которые были старше меня на семь и девять лет соответственно. Когда им исполнялось четырнадцать, их отправляли в Англию учиться в Школе Регби. Мы были относительно обеспеченными, по крайней мере, когда я был подростком.

    Моя мама, Джейн Флэтт, родилась в Кении в 1956 году и выросла на высокогорье Лимуру. Ее родители, мои бабушка и дедушка, Патрик и Патриция, проделали такой же путь как и Карен Бликсен. Они приехали сюда из Тетбери, Англия, в начале прошлого века. Их притянуло на кофейные плантации словно металлические опилки к магниту.

    У моего деда был типичный для здешних стариков характер. Таких людей вы могли видеть в фильмах или читать о них книги. Он выиграл войну, или по крайней мере хотел, чтобы мы так думали. Он воевал во Второй Мировой, и в Кении сражался за Британию против Мау Мау — повстанцев, состоящих из народа Кикую.

    Он “травил” смешные истории, которые вряд ли предназначались для детей. Это была та часть контрабандных знаний, что мы вынесли из взрослого мира, и мы любили его за это больше всего. Моя любимая история была о том, как Дед доедал своего осла в джунглях, потому что был ужасно голоден. В какой-то глухомани он повстречал своих товарищей, что были тоже очень голодны. В итоге все сожрали бедного осла. Деда это очень расстроило, так как осел был его компаньоном всю войну. Ну, и я до конца так и не понял, какое было у Деда звание, или чем он занимался на войне, путешествуя вместе с ослом, - наверняка не для шпионажа.

    Дед был фанатом охоты и рыбалки. Он учил нас тому и другому, но охота на уток была в приоритете. Только Богу известно, на кого он охотился в то время, когда прочесывал леса Кении со своим ослом. Но из-за этого он оглох. Ему, бедняге, поставили слуховой аппарат. Мы с братьями (в основном они, я был робок) много над ним шутили. Когда садились ужинать, мы молча открывали рты имитируя разговор, и смеялись от души. Дед не участвовал в «разговоре» и чувствовал себя неполноценным из-за своего недуга. Поэтому лихорадочно пытался увеличить громкость прибора. Каждая попытка сопровождалась писком. И как только он его включал на полную, мы начинали очень громко говорить.

    Он резко подпрыгивал, так как будто наши слова были внезапным выстрелом.

    «Хватит орать. Не нужно так орать.»

    Взрослея в Карене, у нас не было привычных увлечений, и даже привычных домашних питомцев. Когда мне было 6 лет, я помню, как змея брата переползла через ограду, что была высотой по пояс и состояла из мелкой сетки. Я заметил, как задние лапы моего любимого кролика торчали изо рта двенадцатифутового питона Джереми. У меня было несколько кроликов, но это был тот, которого я сам приручил, тот которого я мог взять и таскать за собой. Он почти стал моим лучшим другом. Я мог представить его задние лапы где угодно, но это было последнее место, где я ожидал их увидеть. Собственно, это и оказалось последнее место, где я их видел. Как и большинство наших животных, у него было имя на Суахили, но тогда его звали просто «Завтрак». Именно этим он и оказался. Почти переваренным. Я знал, что он не смог бы сам найти путь в змеиную яму. Наверняка его туда закинул мой брат.

    Я был так зол на Джереми, что взял деревянную палку и принялся колотить ею по змеиному убежищу. Мне удалось прорвать сетку, покрывающую клетку. Я не был плохим ребенком, но мог закатить хорошую истерику, если что-то пошло не по-моему или кто-то перечил мне. Ну и если мой любимый кролик пошел на корм змее. Мои братья всегда делали все возможное, чтобы выбить это из меня. Они чаще всего вели себя как последние засранцы, что закаляло меня. Они оба создавали мне неприятности исключительно в благих намерениях. У нас был собачий приют. Когда собаки попадали в тепло, их следовало помещать в клетки, чтобы держать подальше друг от друга. Также у нас был огромный индюк, которого мои братья терроризировали в моё отсутствие. И вот, в один прекрасный день, они нашли способ как совместить индюка, собачьи клетки и меня в принципиально новом развлечении.

    У нас была воздушка и мальчишки стреляли по индюку шариками, которыми я кормил своих кроликов. Они как раз идеально входили в ствол. Шарики раздражали индюка все больше и больше. В один прекрасный день им показалось мало веселья, и Джереми с Джоно стали импровизировать. Когда индюк оказался на грани безумия, они его поймали засунули в одну из собачьих клеток. А через секунду за невменяемым индюком последовал и я.

    Крышка была захлопнута, а засов был зафиксирован палкой. Индюк и я были примерно одинакового роста, ну может я был чуть выше, но индюк мог давить массой. Я помню, как совершенно окаменел, т.к он был очень агрессивен. Индюк нагнул свою голову и начал наступать, его оперение вздыбилось от злости. Я оказался загнанным в угол собачьей клетки с индюком. Он прыгал и хватал своими лапами, колотил крыльями и клевал одновременно.

    Это так веселило моих братьев, что они вытворяли это достаточно часто. Им это казалось уморительным. Они это обожали. И только когда я рыдал навзрыд, они открывали клетку. Мой спарринг с индюком длился обычно 2-3 минуты. Достаточно для нас обоих. Победу всегда одерживал пернатый из красного угла. К счастью, мои братья не додумались скормить меня питону ради смеха.

    Когда Джереми и Джоно уехали в школу, индюк стал жертвой уже в моей игре. Он перестал расти, а его партнер по собачьей клетке нет. Наконец я вырос настолько, что мог сам его побить. Я подкрадывался к нему — буууу! - потом убегал от него. Снова и снова. Дразнил индюка, убегал от него, опять и опять. Мне это казалось отличной забавой. Наконец расплата!

    Мой отец Клив (или, как мы все его зовем, Ноз) вырос в Англии. Он был хорошим хоккеистом и играл в юношеской лиге на международном уровне, но оставил карьеру ради жизни в Кении. Ноз начал туристический бизнес и со временем основал успешную компанию, Фламинго Тур, которая специализируется на пляжном отдыхе и сафари в Кении, привозя людей в Масаи Мара к совершенным пляжам и голубой воде кенийского побережья. Ноз организовывал поездку для туристов от начала и до конца.

 Ноз

    Помимо компании и дома, у нас были некоторые земли: возможно десять акров, два или три пастбища и очень плодородный сад с теннисным кортом. А также наш зверинец - джерсийские коровы. Моя мама была совладелицей молочной фермы, поэтому у нас был амбар, где хранился корм для коров, было место для доения и конюшни. Также у нас были две айи (нянечки), аскари (ночной сторож) и пара шамба-парней (садовников), которые помогали с дойкой коров и кормлением скота, что был в нашем имении.

    Ипподром Нгонг— особенность Карена. Ноз держал двух скаковых лошадей, в те времена, когда я был совсем юным. Но лошади — совсем уж давние воспоминания, так как мне было три или четыре года, когда они нас покинули, но коровы остались и бык тоже (не дразнить и не гонять его). Также были утки, гуси, куры и индюшки. Мы были довольно обеспечены, но наша жизнь в Африке по-прежнему была дикой. Кения была чудесным местом для взросления. Затем, внезапно, все это закончилось.

    Мне было 6, когда брак моих родителей дал трещину, и в то же время Ноз потерял контроль над компанией.

    Все тонкости той истории до сих пор неясны мне. Ноз видел причины спада бизнеса в том, что кто-то взял огромную ссуду у компании без его ведома. Деньги вывели из компании. Ноз думал, что их перевели в одно из зарубежных отделений, но деньги просто исчезли. Мрак какой-то. В то самое время мои родители разводились, но люди из банка не выражали сочувствия, когда пришел черед погашать заем.

    Сначала банк положил глаз на дом и машины, а после пришли приставы. Они увезли всю мебель, да и все, что можно было унести.

    Вообще остались достаточно яркие воспоминания о тех временах: у меня был маленький черный велик, на котором я объезжал все имение. Можно сказать, я был припаян к нему. Каждый день, с утра до вечера, гнал вверх и вниз и вокруг сада, а назад разгонялся так, чтобы обязательно затормозить с визгом. Там была узкая грязная дорога, и я постоянно поднимал там пыль, пока мама не звала меня на какой-то очередной обед. Братья уехали в школу в Англию. Ноз покинул нас к тому времени ради новой подруги Дженни, на которой вскоре женился. Я же был предоставлен сам себе.

    В тот особенный день, я помню, что ворота были заперты.

    Так случалось, когда мама знала, что кто-то должен прийти. Я не знаю, это должен был быть пристав или просто Ноз, желающий собрать своё имущество после развода. Но я знаю, что мы заперли ворота, потому что кто-то шел забрать что-то из дома. Были выходные и я собирался пойти на день рождения к другу.

    За воротами уже стоял большой грузовик, и люди, готовящиеся поднимать и передвигать. Моя мать не впускала их. Соблюдался напряженный паритет. И я понял, что о вечеринке пока речи не идет. Я узнал человека, который руководил остальными. Я видел его как-то у Ноза на работе. Я был посыльным в переговорах, гоняя на байке туда сюда. Мотаясь между воротами и мамой, я передавал новости о том, что происходит.

    «Слушай, открывай давай», - сказал человек. «Скажи своей маме, что нам надо войти».

    Я передал сообщение, и мама очень расстроилась. Заплакала. Она пригрозила позвонить в полицию, чтобы они вмешались. Помню, как я погнал к воротам и сказал серьезным голосом - «Она звонит в полицию».

    «Хорошо», - сказал он наконец. «Передай своей маме, что если она не откроет — мы вынесем ворота».

    Что они и сделали. Они прикрепили мощные веревки и огромные цепи к воротам и сорвали их с петель.

    Моя мама была удивительной женщиной. Как только они пробили ворота, она мне сказала: «Все хорошо, не волнуйся. Садись в машину».

    И мы поехали. Она отвезла меня на вечеринку, на которую я был приглашен.

 С мамой

    «Не волнуйся об этом», - повторяла она все время, пока мы ехали. «У нас все хорошо. Это всего лишь ‘вещи’. Приедем домой и со всем разберемся. Я со всем разберусь».

Детство

    Chris Froome. The Climb

    Перевод Вячеслава Зубко, Фендриковой Юлии и Волошина Андрея.

    Перевод выполнен не для комерческого использования.

    (продолжение следует)

Крис Фрум. "Подъем". Часть первая. Африка. Глава 1 (начало)