Освещение велогонок в последние годы сильно изменилось. В эпоху цифровых технологий болельщики получили возможность стать более активными участниками спортивных событий, чем это было раньше, когда в распоряжении зрителей имелась только телевизионная картинка. В третьей части своего интервью австралийскому интернет – изданию Bicycles Network Australia Йенс Фохт делится своими мыслями об уровне развития современных технологий применительно к велоспорту, а также объясняет, почему, по его мнению, радиосвязь в гонках должна быть сохранена.

- Цифровые технологии всё больше и больше входят в мир велогонок. Например, HTC выкладывает данные по каждому гонщику – такие показатели, как скорость, мощность, каденс и частота сердечных сокращений. Что Вы думаете обо всём этом, применительно к гонщикам и командам?

- Я сам часто использую то, что вы перечислили. Я пользовался этим на прошлогоднем Туре Калифорнии. Мы провели тогда несколько тестов совместно с Versus (американским телевизионным каналом). У нас были и GPS – приемник, и, конечно, кардиомонитор, и измеритель мощности. Также была возможность отслеживать в процентах частоту сердечных сокращений от максимальной величины. И вы могли видеть – когда вы находитесь в «красной» зоне, а когда ваш темп, наоборот, был слишком медленным. Я думаю, что зрителям нравятся подобные вещи.

- Итак, по вашим ощущениям, всё большее внедрение цифровых технологий в спорте и в повседневной жизни общества – это плюс?

- В данном отдельно взятом случае – да. Но я не стал бы обобщать. Во-первых, мы никак не сможем остановить этот процесс. Что касается социальных сетей, я не думаю, что они представляют собой величайшие изобретения, или, скажем, очень полезные изобретения, потому что люди приходят домой, запирают дверь, и отправляются в Facebook или Twitter. Они даже не знают, как сказать «Привет» при встрече, или как пожать друг другу руки. Всё, что они могут – печатать сообщения в твиттере. Они могут написать там: «Эй, я жму твою руку», но когда они встречаются с вами, они даже не знают, что сказать, потому что они отвыкли от обычного общения. Люди всё больше живут в изолированном,  воображаемом, параллельном мире.

- Как на счет популярности того же твиттера среди болельщиков во время таких масштабных событий, как Гран туры?

- Твиттер – это один из способов донести ваши слова до остальных без опасения, что кто-то сможет их исказить, перевернуть, или вырвать из контекста. Когда я даю интервью, и говорю о сотне разных вещей, достаточно убрать из текста одну из них, и в итоге это будет выглядеть нелепо. Когда вы используете твиттер, это позволяет вам донести до других людей в точности те слова, которые вы хотели сказать. Никто уже не сможет каким-либо образом изменить ваши сообщения, и это здорово. Определенно, это то, на что нам стоит обратить внимание. Возвращаясь к теме освещения гонок и использования при этом мониторинга различных показателей, я тоже считаю, что это плюс. Зрители, посмотрев, например, на частоту сердечных сокращений, скажут: «О, он работает на таком пульсе уже полчаса, а ведь это так тяжело». Поэтому я думаю, что это хорошо – сделать велоспорт более понятным и доступным, чтобы люди действительно почувствовали, насколько тяжелыми иногда могут быть гонки.

- Заметили ли Вы, что с годами произошли какие-либо изменения в том, что касается возможности принятия спонтанных решений, таких, как, например, атака из группы, даже если это заранее не обсуждалось и не планировалось?

- Приготовьтесь, ответ будет длинным. Во-первых, мне нравится радиосвязь. Я считаю, что это хорошая штука. Но, по мере того, как я становлюсь старше, и количество сезонов, оставшихся у меня за плечами, растет, иногда я думаю, что могу себе позволить нарушить приказы, которые получаю по радио. Например, если утром перед этапом мы смотрим маршрут по карте, и, выбирая план действий, приходим к выводу, что сегодня будет встречный ветер и шансы уехать в отрыв равны нулю, то в самой гонке всё может сложиться по-иному. Когда вы находитесь непосредственно в центре событий, то говорите себе: «Нет, здесь нет никакого встречного ветра, ветер – боковой, мы можем кое-что сделать». И я передаю своему спортивному директору – «Эй, я хочу пойти вперед», а он отвечает мне – «Нет, нет, нет, там встречный ветер, нет никакого смысла уезжать в отрыв», а я уезжаю – в любом случае. Потом, после этапа, я объясняю ему, почему я так сделал, и он говорит: «Да, теперь я понимаю. Ты был прав. Ты был там, впереди, ты мог почувствовать, как меняется ситуация, и мог отреагировать самопроизвольно».

Некоторые люди полагают, что радио лишает преимущества тех гонщиков, которые любят атаковать, уезжать в отрывы. Могу сказать, что я сам почти половину своего сезона занимаюсь преследованием отрывов, потому что у меня Энди Шлек в лидерской майке, или Фрэнк Шлек, или Фабиан Канчеллара, так что, я по-настоящему счастлив, что у нас есть радио. Иногда и я одеваю лидерскую майку, и в этом случае мне хотелось бы как можно быстрее получать информацию о том, кто находится в отрыве. Так что, для меня хороши оба варианта. Иногда вы лишаетесь преимущества – когда находитесь в отрыве, а на следующей неделе преимущество вновь на вашей стороне, так как, вам снова необходима радиосвязь. Всё зависит от ситуации. Мне нравится использование радио, и, в то же время, я люблю мыслить самостоятельно, принимать нестандартные решения. Но, если мой спонсор скажет мне: «Вот тебе десять миллионов евро, выходи на старт, и гоняйся, как тебе захочется», это не сработает. Они хотят, чтобы ситуация была более подконтрольна, поскольку, естественно, они вкладывают немалые деньги, и хотят получить какую-то прибыль от своих инвестиций. И я могу понять их мотивы.

Чтобы дать вам полное представление, чтобы вы понимали мою точку зрения, просто представьте, если бы вам сказали: «Знаете что, я думаю, что вам, журналистам, не помешает, если вы будете в своей работе принимать решения более спонтанно. Никаких вам мобильных телефонов, и, вообще, забудьте об Интернете. Вот вам печатная машинка, и постарайтесь успеть на поезд, который доставит вас до телефонной станции, чтобы вы смогли передать своё интервью». Что вы на это ответите? Наверное, скажете: «Вы свихнулись? Вы что, психи? Как вам, вообще, могло прийти это в голову?» Так вот, то же самое происходит и с нами, гонщиками. И мы тоже говорим: «Вы что, ребята, свихнулись?» Мы хотим оставить радиосвязь.

Я также считаю, что это даёт большое преимущество в плане безопасности. Могу привести пример из личного опыта. Два года назад на Тур де Франс я лежал посреди дороги, потому что просто не мог двигаться, и никто не решался перенести меня, потому что они не были уверены в том, что у меня не поврежден позвоночник, или что-то еще. Позади меня была техничка моей команды, машина, в которой был врач, и судейская машина – три машины позади меня. Всё это случилось на узкой дороге в Альпах, а не на какой-нибудь скоростной магистрали. По меньшей мере, половина дороги была заблокирована, прибавьте сюда еще нескольких фотографов и то, что это произошло далеко от лидеров гонки. Там было, я думаю, пять гонщиков в лидирующей группе, затем наша группа из 15 человек, в которой был лидер общего зачета – Контадор, Армстронг, Виггинс, оба Шлека, и я. А еще 160 человек только приближались к этому месту. Все они спускались с того же подъема на скорости около 80 км/ч, и, если бы их не предупредили – «Дорога заблокирована, сбавьте темп», возможно, еще человек десять врезались бы в машину и легли на асфальт рядом со мной. Честное слово.

Когда есть радиосвязь, вы можете легко предупредить гонщиков: «Эй, ребята, осторожнее», каждая команда может предупредить своих гонщиков: «всем немного замедлиться, всем быть внимательнее». Честное слово, люди полагают, как будто бы мы и в самом деле можем обойтись без радио. Я считаю, что это в высшей степени цинично. Мало того, что это бегство от реальности, так еще и просто бесчеловечно, потому что радиосвязь очень важна.

Возьмите недавний случай с молодым гонщиком, выступавшим в андеровской категории (радиосвязь там запрещена) в голландской гонке. Там была машина, которая проигнорировала предупреждения организаторов, проигнорировала предупреждения комиссаров. Она выехала на трассу гонки навстречу пелотону, и молодой гонщик столкнулся с ней. Если я не ошибаюсь, он находился в коме около трех недель. И все, кто был вовлечен в тот инцидент – организаторы, полиция – все скажут вам, что этого можно было избежать, если бы использовалась радиосвязь.

В таких случаях комиссар гонки передает по радио: «Приближается машина», а спортивный директор, сидя в своей техничке, и зная, что впереди находятся шесть молодых гонщиков его команды, зная, что они подвергаются опасности – он ничего не может сделать. Он владеет информацией, но не может передать эту информацию гонщикам, в итоге они не знают о приближающейся опасности и движутся прямо на машину.

А как просто всё было бы в том случае, если бы была радиосвязь: «Эй, ребята, оставайтесь на правой стороне, впереди приближается машина». Возможно, пример, который я привел, представляет собой крайний случай, но даже одного такого случая более чем достаточно. Цена такой «спонтанности» слишком велика. И кто захочет, чтобы в гонке была такая «спонтанность»? Люди предпочитают, чтобы ситуация оставалась под контролем.

- Отказ от использования радиосвязи на гонке в течение лишь нескольких дней – как Вам такая идея? Неплохо?

- Нет. Когда организаторы жалуются, когда телевизионщики жалуются, когда вносятся изменения в этапы, я говорю – остановитесь. Хватит этих дурацких 220-километровых равнинных этапов в одном направлении. Конечно, в этом случае вы будете иметь похожий сценарий каждый день. И так будет на протяжении целой недели, пока гонка движется от Атлантического побережья Франции до подножия альпийских перевалов. Конечно, каждый день вы будете наблюдать одну и ту же картину. Поэтому, думайте над тем, что нужно поменять. Не перекладывайте всю ответственность на нас.

Jens Voigt Interview Part 3: Cycling Technology

by Christopher Jones